We got a black hawk down, I repeat, black hawk down

Словно доисторический комар, застывший в янтарном куске, я парил в глубине багрового тумана. Давление цепко сжимает виски, в ушах, будто раскаты царь-колокола. Неужели это все? Но я мыслю, следовательно, существую. Вот только ни шевельнуться, ни вдохнуть. Хорошо, хоть это не больно. Просто медленно погружаешься все глубже и глубже… внезапно из

Подготовиться можно ко всему. К ядерному Апокалипсису с нескончаемой зимой, к отсутствию ресурсов, к радиации и ордам обезумевших бандитов и мародеров. Нужны только соответствующие навыки, оружие и припасы. Единственное, что повергает в трепет и уныние бесстрашного выживальщика, это извечная женская фраза: «Нам нужно серьезно поговорить…» Блять, будто до этого общались

Настроение стремительно улучшалось по мере того, как резвый снегоход удалялся от Схрона. Наконец-то займусь суровой боевой работой настоящего выживальщика. Думаю, во время обмена пленными, деревенские устроят какую-нибудь стремную пакость. И схватки, скорей всего, не избежать. Ничего. Корд соскучился по крови негодяев. Смертоносные очереди очистят планету от зла. Но, конечно же,

Так, нужно рассуждать логически. Наверно, они все убежали, потому что я запустил беспощадный «экстерминатус». И прошло совсем немного времени, раз до сих пор жив. Надо срочно вернуть капсулу с цирконием на место! Может, еще не хапнул смертельную дозу радиации. Стоп… какой цирконий? Там же должен быть стронций-90… Неожиданно в лицо

Привычно, по-домашнему, шелестят вентиляторы, тикают часы, сладко сопит Лена. Дом, милый дом. Как же здесь охуенно. Не зря все-таки построил Схрон. А завтра опять выбираться наружу… не без труда удалось прогнать мысли о предстоящей операции. Сейчас главное – хорошо отдохнуть. Я начал проваливаться в сон. Но мне помешали. «Блин, Лена, что

Человеческая глупость безгранична, как сказал мудрец. И я за свою жизнь бессчетное количество раз находил этому подтверждение. Да что тут говорить, и сам, бывало, творил херню. Но то, что отмочили деревенские, заставило меня искренне в голос рассмеяться. Можно было не опасаться, что услышат. Дикий рев «Сушки» перекрывал все. Даже выстрелы

Не так-то просто думать стратегически, когда готов пристрелить кого угодно за тарелку горячего супа или гречневой каши с топленым маслом и годным тушняком. В каждом из нас живет зверь, дремлющий до поры. Но во время угрозы существования древняя сущность, порождение сотен миллионов лет эволюции, пробуждается, заставляя заткнуться никчемный разум. Своего

Говорят, смерть от холода – самая безболезненная и в чем-то даже приятная штука. Накрывает теплая, как Индийский океан, волна, которая подхватывает, унося из коченеющего похожего на трупик тела. Я бы, может, рад был такому концу… да вот хрен там! Меня лихорадило не по-детски, словно на электрическом стуле. Никакого тепла, только пронизывающая

Чирк… чирк… чирк… блять! Вновь крутанул колесико зажигалки. Искра есть, но пламя не идет. Склонившись над горкой сухих веток и бересты, чувствую, как лютая стужа высасывает жизнь из моего мощного организма. Но я не беспомощный горожанин, впервые выбравшийся на природу. Я, можно сказать, мастер спорта по выживанию. Отодрав примерзший магазин

Говорят, сложней всего начать, совершить первое действие, а потом пойдет по накатанной? Я так не считаю. Деревенским не удалось сломить мою сверхпрочную, как легированная сталь, волю, что позволило совершить дерзкий побег. Однако ядерный апокалипсис постоянно подкидывает все новые коварства, смертоносные ловушки и лютый гемор. Каждый следующий шаг сложнее предыдущего, будущее

Сначала бежали по дороге. Но, когда позади заскрежетали ворота, и вокруг зачиркали коварные пули, я понял – надо уходить в лес! Снег может быть по пояс, да и плевать! Настырных селян это тоже задержит. Рванув за ворот дубленки, обозначил пленнице новое направление. Альбинка усвоила серьезность моих намерений и покорно двигалась в

Давно не испытывал такого унижения. Выходит, негодяи просто глумились надо мной все это время? Не знал, что в деревне могут быть такие мастера троллинга. Конечно, я и до этого не терял бдительность и не доверял Председателю, но почему тогда чувство, будто макнули головой в сортир, полный дерьма? А сейчас еще

Судьба любит поиграть с нами в свои извращенные игры. Вот и теперь, я не знаю, плакать мне или смеяться? Мой новый сосед, такой же гость этой гостеприимной деревушки, стоял на коленях, подслеповато щурясь в полумраке и растирал развязанные руки. В изодранной дубленке, грязной шапке модели «петушок» и с небритой физиономией

Бесшумно, один за другим, щелкнули замки. Раскидав снег с порога, толкнул заиндевевшую дверь. Черную вьюгу ядерной зимы озарило мягкое свечение. Родной Схрон. Пройдя внутрь, снял капюшон и покрытую ледяным конденсатом ветрозащитную маску, в ноздри ударили головокружительные запахи домашней стряпни. Играет музыка с моей флэшки. Снял потертый рюкзак, повесил на крючок

Огромные ботинки десантуры шевельнулись и поползли, оставляя в пыли две неровные дорожки. Массивное тело тащили сразу четверо мужиков. Блин, Вован так и не пришел в себя. Неужто, я так сильно его ушатал? От удара палкой по башке, об которую можно разбивать даже силикатные кирпичи, он вырубился? Что-то здесь не так.

Ощутив сквозь сон чужое присутствие, я подскочил на лежанке, готовый крушить, убивать и ломать кости. Тяжелая цепь с грохотом дернула обратно. Все равно принял боевую стойку, потому что в сновидении как раз отрабатывал предстоящий бой с Вованом. Как не напрягал свои зоркие глаза, темнота скрывала незнакомца. Я видел только черную

Ледяной водопад сокрушающей волной вернул в реальность. Что… зачем? Я забарахтался, как окунь на крючке. Мои сильные руки привязаны к потолочной балке какого-то сарая, а ноги едва касаются пола. Расплывающаяся картинка сфокусировалась, но это совершенно не обрадовало, потому что прямо в лицо прилетел мясистый кулак. Я вновь провалился в беспамятство.

Ржавые щипцы ухватили раскаленный кусок стали. Я отчетливо видел пробегающие багровые всполохи, яростный жар дышал в лицо. Еще бы, ведь эта горячая хуйня в трех сантиметрах от моего носа! Щербатый кузнец вставил пылающую заготовку в отверстие между створками ошейника и звонким ударом кувалды расплющил ее. Затем ловко склепал звено цепи

– Эти гаврики чертовски насолили нам, что верно, то верно… – начал Марат, бережно кладя на стол трубку, – и по-хорошему, конечно, их надо бы вздернуть на ближайшей сосне. Но подумайте вот о чем. Наши партнеры из-за океана, что сидят в Кандалакше, заплатят хорошую цену за двух бойцов для Арены. – Америкашки… – пробурчал председатель.

У любой прочности есть предел. Сколько минут вы продержитесь под изощренными пытками жестокого врага? А кто-то бы обделался от одного вида «инструментария». Я не знаю, где находится мой предел, на какой отметке. Знаю только одно наверняка – моя стальная воля не даст ни единого шанса этим уродам получить координаты Схрона. Первое

Реальность возникала кусками, обрывками, цветными пятнами, как фото в проявителе. Холодно… кто я? Что это за место? Грубые бревенчатые стены, земляной пол и лавка с занозами, на которой я лежу. Что за херня? Голова взорвалась болью, от одной попытки напрячь память. Какая-то стрельба, заснеженный лес, а в нем уютный теплый…

Злость захлестывала мою обычно спокойную натуру. Сколько же еще идти? Километра три точно отмахал. И чего я раньше не озаботился запасами бензина? У меня ведь тоже есть снегоход и даже не один. Только без топлива это груда металлолома. Где же его раздобыть? Может устроить рейд в Кандалакшу и там посливать

Взвыв, как разъяренный кабан, снегоход перемахнул снежный бруствер. Рывок. Я напряг все мышцы своего тренированного организма, стараясь не отпустить веревку. Короткий полет, показавшийся вечностью, и лыжи с грохотом врезаются в заледеневшую поверхность. Не сумев удержать равновесие, больно приложился копчиком. Вован, даже не заметив, потерю лучшего бойца, поддал газу. – Эй! Стойте!

Я мог бы написать, что несколько дней провел в блаженном ничегонеделании. Попивал пивко перед компом, бродил по Схрону, щипал Ленку за попец или полировал Сайгу. Однако никто не предоставил мне такой возможности. Гребанный апокалипсис. Зато не скучно, хоть это «радует». Постоянно происходит какой-либо невероятный пиздец. – Саша, Саша, проснись! – испуганно тормошила

Знакомо ли тебе чувство неотвратимой безысходности? Когда секунду назад все было хорошо, а сейчас чувствуешь, как стынет сердце, замирает дыхание, леденеют руки, кровь стучит в висках, и ты не можешь говорить. Но больше всего давит жуткая звенящая тишина. Лезть наверх совершенно не хочется, я понимаю, что там увижу. Подняв руку